Добрый день, с вами Василь Закиев и очередной выпуск подкаста «Мамкины урбанисты». Вообще наш канал про урбанистику простыми словами. Есть огромное количество гражданских урбанистов, таких же как мы, которые не имеют профильного образования, но хотели бы жить в хороших городах. И мы вместе учимся, читаем материалы, смотрим образовательные материалы и учимся тому, а что такое хорошо и что такое плохо в урбанистике, что мы можем требовать от администрации, как мы можем правильно это требовать для того, чтобы наши города становились лучше, удобнее для нас и членов наших семей. Подписывайтесь, пожалуйста, на наш телеграм-канал «Мамкины урбанисты», ставьте лайк этому выпуску, это действительно поможет распространять здоровую урбанистику в наших городах. Мат, расскажи, пожалуйста, про себя. Я архитектор, градостроитель, закончила Казанский университет архитектуры. У меня очень прикольный бэкграунд, потому что поступала я учиться на первый курс, у нас вели реставраторы, и, собственно, оттуда моя вся любовь к древностям. Но не просто любовь, а такое щепетильное отношение, уважение. Оттуда все мое понимание, насколько трепетно нужно относиться к слоям, к археологии, к архивному делу. То есть мы прямо вот ходили на стройку Большого театра во время реставрации, ходили на раскопки в Кремль. Потом я перешла учиться на архитектурный факультет, и там Мисконтрофадж Сайфурин, один из авторов Кушарифа и многих других прекрасных архитектурных сооружений, привил мне любовь к масштабу, любовь к стратегиям, любовь к глобальному мышлению. Чтобы спроектировать по заданию университета интерьер, мы сначала клеили макет всего города, чтобы понимать, как у тебя масштабируется и сжимается твоя мысль, твое пространство, насколько это все связано, то, о чем ты говорил. И уже потом, когда он мне сказал, больше я тебе не могу ничему научить, тебе нужно идти дальше. Вот тебе Гульснашовка Атнатокарева, которая тоже автор многих прекрасных сооружений в городе Казани. Я их такой большой фанат. Я считаю, что их жилые комплексы самые прекрасные, самые человечные, самые гуманные, вот с точки зрения вот на кончиков пальцев, что-то такое. Я такую маленькую рекламу своим преподам делаю. Это какие жилые комплексы? Например, Вишневый сад. Например, Панорама. То есть там даже вторичка не дешевеет. Ну, то есть это знак качества. Это не в качестве рекламы, а просто. Просто я как коллега коллегу очень серьезно уважаю всех своих преподавателей и ценю все то, что они давали. И уже диссертацию я писала с ней, и там тоже был масштаб мысли, масштаб вот этой огромной стратегии, смелость принять решение, не бояться ничего. Сегодня так, но завтра только ты можешь поменять эту вселенную. Просто придумай, просто решись, просто един рисуй. Вот эта вот ключевая мысль, которую мне кажется очень важна всей этой молодой умы, о том, что на самом деле можно все. Но в рамках приличия относительного. Ты можешь придумать любую мечту, и ты всегда будешь обладать всеми ресурсами, чтобы ее воплотить. Получается, спроектируй будущее. Спроектируй будущее. Чего мне тогда не научили, то что любая мечта, любая идея архитектора, градостроителя обязательно претерпит огромное число изменений, трансформаций. Иногда это бывает очень больно, сложно и долго. По сути, ты тот алмаз, который потом уже в практике шлифуется. Это никто не рассказывает. Это ты на своей шкуре потом познаешь. Потом у меня был большой бэкграунд пятилетнего преподавания. Потом я уже попала в творческую группу «Премьер-города Казани», и мы стали заниматься не много, не мало. Старт «Атарской слободой» как раз был год накануне универсиады. И там было, конечно, жарко, горячо, 24 на 7, но ужасно интересно. И там все мои знания по археологии, архитектуре, и смелость идей, которая была сто процентов востребована, конечно, нашла свое отражение. А вообще главная мысль о том, что Казань — место, где тебе лучше всего жить и остаться, это посеял мэр города, когда организовал грант мэра города. И я его прошла, прошла стажировку, потом прошла московские стажировки в союзе архитекторов. И когда я вернулась, в практике все наши знания были не нужны практикующим коллегам крупным. Но они были нужны главному архитектору. Она сказала, мне нужны ваши знания, которые вы набрались. Вот эти вот суперстратегии, суперидеи, которые кажутся сумасшедшими. Все это нужно, идите рисуйте. И мы пошли и стали рисовать. Собственно, с тех пор продолжается моя история, связанная с градостроительством, но и тем самым урбанизмом. Хотя я плохо понимаю, кто такие урбанисты все еще. Догадываюсь, что я именно урбанизмом занимаюсь, но таковым себя не считаю. Ну, возможно, это мое какое-то высокомерное отношение, но все-таки градостроительство фундаментально, а урбанисты это не совсем фундаментально, но зато это более человечное, более гуманно, более тактично, более направленный человек. В принципе, урбанизм, он же зародился от домохозяйки Джейн Джейкобс, поэтому тут не стоит, мне кажется, получать высшее образование, чтобы стать урбанизмом, потому что то, чем ты сейчас занимаешься, это то самое исконное, когда любой человек начинает думать о городе, о своем месте в городе и думать о своем комфорте в городе. Но при этом, то есть не я, я, я, а он собирает сообщество и выясняется, что вот этим это тоже нужно, а вот те, может быть, против или не понимают. И тут им приходится договариваться. И это классно. Именно в процессе переговоров жителей находят то самое золотое зерно. И то, о чем ты говорил про парковки, про автомобили, про школьный маршрут, это про договор на базовом низовом уровне жителей. И очень часто здесь, наверное, не нужен градостроитель или какой-то стратег. Конечно, было бы хорошо, если бы он был, но это совершенно не всегда обязательно. Очень часто какие-то низовые инициативы люди могут делать сами, им даже для этого администрация города не нужна. Тут главное собраться и начать своими руками что-то делать. Я живу в поселке, где мы такие вещи делаем, то есть совершенно без каких-либо таких верхнеуровневых мероприятий и просьб и звонков. Сейчас моя такая деятельность или миссия, уже, наверное, больше миссия направлена на то, чтобы увязать градостроительные намерения развития города или городов с экологической средой.

Есть такой закон Гутнова, по нему написано в Библии о градостроительстве, что город сначала существует в каком-то своем периметре. Как только он заполняет его полностью, все пустые пространства, все пиксели, и примерно достигает какой-то высоты комфорта, то он начинает выплескиваться. И ЖС-ом, промышленностью, автомобильными всякими сервисами, в общем, расплескивается на периферию. Как только он заполняет опять эти все пустоты, он снова... Это какое-то время длится. Он копит, копит, копит, копит, повышает этажность, уплотняет застройку, повышает плотность жилья. Потом раз, опять расплескивается. Примерно раз в 50 лет. В среднем. Очень в среднем бывает. То есть наступает момент, когда надо перепроектировать город с учетом того, что новых территорий и того, что он вырос. Совершенно верно. Я занимаюсь вот этой экологией в градостроительстве. Выяснилось, что, на самом деле, в большей степени, но не полностью, эта идея была и раньше. Она была в Советском Союзе. Она называлась зелеными городами или комфортными городами с принципом увязки принципов здоровья людей и различных планов по развитию. Сегодня, конечно, к этому мы добавили другие аспекты. Это не только зеленый каркас, который состоит из всего зеленого, что вы видите. Но еще и водный каркас. Но это не только то, что голубое и мокрое. Еще есть черный каркас. Это почвы. Еще есть коричневый каркас. Это вся инсоляция в вечернее время. Потому что, когда у тебя город пересвечен в вечернее время, то ты не можешь спокойно спать. У тебя биоритм сбивается. И начинаются незаметные для человека последствия. Но они начинаются. Это как вот эта история про то, что уличное освещение где-то там, где живут люди, должно быть теплое. А не холодное, белое. Более того. Он не просто должен быть теплым. Его не должно быть слишком много. Реклама не должна светить. Фонарные столбы не должны слепить окна. Ну, как световое загрязнение. Совершенно верно. Но даже в целом, когда у тебя город светится как лампочка, это плохо. Это плохо для людей, которые в вечернее время возвращаются домой с работы, с учебы, с каких-то мероприятий. Они не могут спать. То есть, это на тонком подсознательном микроуровне это происходит. Поэтому многие европейские города, на самом деле, темные. Париж вечером очень темный по сравнению с Казанью. То есть, буквально страшновато. В Казани, в принципе, светло. Москва, в принципе, пересвечена. То есть, мы идем по пути высветления города для минимизации зон опасности, которые нас могут подстерегать. Ну, и плюс еще это красиво. Но с точки зрения биоритмов, вам любой врач скажет, что это не здорово. Ну, это же, наверное, еще связано с тем, как этот свет спроектирован. То есть, если ставятся, условно, высокие девятиэтажные высоты, там опоры освещения, то они, очевидно, будут засвечивать в окна всем, кто ниже. То есть, если свет вообще проектируется так, что просто лампу ставим и нормально, а не так, что куда пучок направлен. У нас вопрос именно с пешеходными переходами часто встает с контрастным освещением. Не про то, чтобы засветить весь пешеходный переход до состояния, когда человек должен зажмуриться, автомобилист. Он должен ровно подсветить пешехода, который переходит или собирается переходить. Все. Совершенно верно. Там еще связано с люменами. Буквально вчера были на конференции, где нам биолог рассказывала про то, что все фонарные столбы нужно в стране менять. С точки зрения вот этих восприятий глазом даже человека. Она начала с птичек, конечно же, в парковых пространствах, но закончила человеком. Медики этим заняты, у них целая доказательная система выстроена. И, в принципе, уже есть производители, которые производят все эти фильтры, которые все это будут обезопасить. Поэтому я думаю, что вопрос времени. А что значит менять? То есть, что там не так в современном освещении? Я боюсь соврать. Я не физик, не ядерщик. Когда глаз не воспринимает свет как дневной. Что-то там. На сетчатку глаза должно упасть или не упасть. Наверное, убираются те волны, которые... Вот что-то такое. Да, я совсем в этом не понимаю. Я просто поняла принцип, что такие уже есть, что они уже стоят не космических денег, и что в целом их можно внедрять в историю, как минимум, с парками, как минимум, с территориями, которые связаны с экологическими зонами. Потому что в парках мы об этом прямо серьезно думаем. Когда мы проектируем парк, особенно природный, или на границе с природной, или просто в густой чаще леса, мы консультируемся с орнитологами и серьезно думаем про птиц, потому что их нарушение биоритма – это серьезное дело. Как дружить эколога и технаря? Такие истории мы собираем, мы их берем на карандаш и дальше пытаемся внедрять. Но эколог, он получается, в городе немного гость. То есть, его задача в рамках города, как в квартире с цветами, создать некое ощущение экологии, или это другой подход? Есть подход, когда мы создаем псевдоэкологию. Например, все европейские города, старые, Берлин, Лондон, Париж. Когда приезжал Мишель Пина два года назад, который проектировал пар горизонтов вокруг чаши, мы с ним в самой трескучьей морозе, в минус 37, зимой, ходили по всей казанке от верхнего устья до центра, и он рассказывал историю. Он ходил, он был покорён, насколько у нас живая настоящая природа. Он говорил, у вас здесь всё настоящее. Я думала, его коллега не как-то переводит интересно. Я говорю, что значит настоящее? Он говорит, что всё это естественное, что всё это не искусственно высаженное, не привезённое, а вот взяло и само выросло. А мы это берём и не уничтожаем. И это круто. И это круто. И я на него долго смотрела, недоумевшим взглядом, что… То есть, поясните, пожалуйста. И он сказал, что мы во Франции всё давно уничтожили, потом опомнились, и теперь сажаем заново. Но это всё искусственно. Ну, в крупных городах имеется в виду. В крупных городах. Ну, внутри города, на периферии города, то есть все парки, я не считаю каких-то отдельных, но они очень маленькие, всё это искусственное, заново высаженное, то есть тот самый преднесённый ландшафт. У нас противоположная история. Мы ещё чудом умудрились всё это не уничтожить. У нас есть, конечно же, большие проблемы с точки зрения озеленения в городе, с точки зрения благоустройства этого озеленения в городе, с точки зрения связанности этого озеленения друг с другом, от чего каждое из этих разорванных ядер испытывает большие-большие нагрузки. И мы с вами, когда идём от одного парка к другому, это целая полоса препятствия. Пока ещё мы мало этих связей сделаем, мы, конечно... Ну да, одна из претензий к паркам, прекрасным паркам Москвы и Казани в том, чтобы до них ещё добраться надо. Совершенно верно. И там мы нанесли на карту года три назад все наши сделанные парки. Мы думаем, мы работаем, работаем 24 на 7, работаем в республик и всем городом, куча архитектов работает, огромная команда города работает. И все, вот просто не покладая рук, мы нанесли это на карту, все сделанные парки, и мы ахнули, как мало, оказывается, мы сделали, как много нам ещё делать, как много нам этих связок организовывать. Эти связки тоже не могут быть просто аллеи метр от дороги с вотнутыми какими-то деревьями, то есть все эти связки тоже должны быть по определенным параметрам, по определенным законам, с определенными экосистемными услугами, есть такое понятие, но я ненавижу слово «услуги», мне кажется, его неправильно перевели. Это, видимо, «сервисы»? Да. Я предпочитаю слово «блага», потому что экология оказывает нам вообще милость, то есть благо о том, что он дарит своей жизнью нам комфорт, тень, чистый воздух, кислород, фитонциты, которые вырабатывают, например, хвойники или просто липовый цвет. Ну, вкусные запахи, да. Любого человека спросить, где ты хочешь жить, он скажет «пахнет лесом». Пахнет лесом, сиренью. Или морем, или чем-нибудь ещё, да, но точно не пылью, и дорогами, и асфальтом. Абсолютно. Поэтому все эти законы нужно учитывать, и как раз таки моя деятельность направлена на то, чтобы вот эти принципы выработать, их сложить, их нет нигде в одном месте взятых, их приходится по крупицам доставать откуда-то, переводить в архитектурный язык, в архитектурно-строительные параметры, сколько граммов вешать. Как некие требования к тем, кто заново проектирует подобное объективное. Да, и самой себе сначала, ну и потом уже, собственно, в своей деятельности. Сколько метров на метров, какой ширины, какой высоты, какой протяженности, почему такая площадь, почему не больше, почему не меньше, всего этого нет в какой-то базе данных, базе знаний. Есть европейские стандарты, но они нам не приложены. То есть сейчас, наверное, существуют какие-то экологические стандарты по поводу того, как в городе все организовать, но они... Они не существуют, они не переведены на язык архитектора. То есть есть различные своды правил, есть санитарные нормы, которые обязательно условия для любого архитектора, проектировщика и даже градостроителя. Все это есть. Но когда ты начинаешь проектировать территорию застройки или что-то еще большее, сколько площадь парка, сколько площадь бульвара, сколько площадь связи между ними, почему столько, почему не меньше, почему не больше, вот этого нет. А самое интересное, что... И в итоге, наверное, из-за этого, извини, пожалуйста, получаются такие жилые комплексы, в которых на фотографии сверху, в общем-то, зелени совсем не видно. Совершенно верно. И отсутствие зелени в этом жилом комплексе городу потом приходится за свой счет компенсировать тем, что он рядом. Ну, просто чтобы людям нормально жилось. Совершенно верно. Рядом с этим вынужден строить за свой счет. За счет всего города. Парк, сквер и все остальное. Парк, сквер и все остальное. Все республики. И это прям проблема. Где живешь ты, такая же проблема есть. У вас тоже нет деревьев? Изначально не было, да. И те, которые посажены, они пока еще небольшие. Да, и у вас другая проблема. У вас огромный ветер. Ветер тоже никто не считает. Хотя раньше все считали. Это был такой раздел, архитектурная физика, которая считала инсоляцию, ветер, количество влаги и прочее, прочее, прочее. Сегодня мы это все начинаем забывать. Но еще проблема в том, что, чтобы руководствоваться какими-то принципами, приходится вытаскивать эти принципы из смежных специальностей. Например, мы очень много работаем с врачами, буквально с терапевтами, с эпидемиологами. Мы буквально берем их результаты, их данные, их какие-то простые рекомендации и пытаемся их эстраполировать в нашу архитектурную деятельность. А потом перевести это в рекомендации для градостроителей. И, в общем, пока это носит такой чисто ручной характер, на личных договоренностях, на личных каких-то отношениях. То есть, если проектировщик заинтересован, он попытается все это выделить. Если у него есть заказчик, который тоже ты можешь убедить в этих тезисах, и он, в общем, понимает то, конечно, тоже да. Но если нет, то нет, то приходится ждать, либо пока местные жители проснутся, очнутся и тоже начнут что-нибудь просить или требовать, то, о чем ты тоже говорил в начале. Либо все остается как есть, но тут уже каждый выбирает сам. Вспомнил, что, проектируя во дворе зеленый каркас, некий двор, пришлось брать научные данные смежной дисциплины из яхтинга, потому что в яхтинге есть понятие ветровой тени, куда заезжать не надо. И она примерно две высоты препятствия. И, соответственно, если надо, чтобы во дворе длиной 30 метров не было ветра излишнего, то необходима ветровая тень из трех слоев растений, кусты, невысокие деревья, высокие деревья, с суммарной высотой порядка 15 метров. Ну, иначе ветер будет перетекать, соответственно, половина или треть двора все равно будет под ветровой нагрузкой, там будет некомфортно находиться. На одной из прошлых встреч, буквально на прошлой неделе, общались с представителем бюро, которое делает расчеты как раз с ветровой нагрузки на придомовую территорию, не на дома, а когда строят, считают эту ветровую нагрузку. И если я правильно помню, то ветер порядка 12 метров в секунду плюс считается некомфортным даже для кратковременного пребывания. То есть 5-6 метров плюс – это просто некомфортно, типа детскую площадку там не надо делать, а 12 метров плюс – это означает, надо все переделать в этом месте, потому что даже проходить через такой участок будет некомфортно. Совершенно верно. И это только пока про ветер, который вроде как безопасен. А если мы начнем говорить про машины и близость автомобилей к детским площадкам, к социальным объектам, то это вообще отдельная катастрофа вселенского масштаба. Ты говорила про парки и про связи между ними. Есть ли какое-то понимание, что парков достаточно или их нужно больше? Это интересный вопрос, потому что на него нет научного обоснования. В Советском Союзе была такая формула – 30% от площади застройки города должна быть рекреационная. Данные мировой возвыски, что на одного человека должно приходиться минимум 50 метров квадратных, не то чтобы зеленые, а природные территории, качественные. В городе? В городе. 50 метров – это примерно получается как площадь собственной квартиры? Это минимум. Вообще-то для здоровой жизни, для долголетия, для психической здоровья, они говорят о 80 метрах, но это не бульвар с брусчаткой, это вот прямо природная составляющая с лужайкой, деревом, какой-то водной историей и так далее. У нас в городах этого нет. Казань сегодня насчитывает 40 метров квадратных на человека. Но проблема в Казани другая. Чтобы добраться до твоих 40 метров квадратных, тебе нужно пройти какой-то путь. Минимум мы считали 15 метров, ну если у тебя нет зеленого двора, если ты не живешь в старом фонде горок или хрущевок, кермос и московский рынок. Ну где даже со спутника, когда смотришь, куча деревьев вокруг. Об этом, да, мы делали специальный индекс вегетации на город. У нас самая зеленая часть – это кермос и горки. Асфальтовая, бетонная. Самая бетонная – это Новосавиновский и центр. Ну центр понятно, но вот Новосавиновский меня прямо триггерит. Это та часть, которая квартала? Это та, которая новая. Все, что ближе к Кремлю, от Амирхана. Никак не могу спокойно спать, уже год, когда мы вот этот индекс делали, там буквально ноль, хотя отдельные стоящие деревья есть. Но когда у тебя одно дерево, еще одно, ну ряда вдоль дорог, он не работает как экологический элемент. Он не приносит. То есть он приносит пользу, как отдельно стоящее дерево, плюс еще отдельно стоящее дерево. Они не образуют экосистему, и они не дают усиленную синергию пользы. Ну это типа как цветочек, он один, конечно, замечательный, но пчелку он не привлечет, чтобы пчелка пришла и заработала экосистему. Нужно, чтобы была лужа. Должна была быть какая-то связанность. Так вот, получается, что наши старые фонды на самом деле самые комфортные с точки зрения вот этой самой рекреации. У нас есть моя личная статистика, я ее вела, пока была замглавной архитекторкой города Казани с 2018 года, по недавнее время, и у меня есть моя внутренняя статистика обращений жителей. Чаще всего мне писали люди, жители горок и кермоса. А что, им нужны парки? Им нужны парки, им нужны благоустройства, тротуары, узкие пандусы, детские площадки, еще парки, еще ту-ту-ту-ту-ту-ту. Реже всего мне писали новосавиновские, те, которых нет деревьев. Вот. Это интересно. То есть, если мы рассматриваем эту мысль до конца, то есть, есть парки, нужны связи между ними, возможно, нужно больше парков, особенно в каких-то регионах, районах города, не значит ли это, что можно попытаться все сделать парком? Или это... Весь город? Слишком радикально. Весь город? Да. В принципе, эта идея в целом поддержана, но на земле это сделать, во-первых, сложно, а сложно это время и деньги. Но если все это у нас умножить, и программа парков, скверов, там, не знаю, какая-нибудь Моя улица, еще что-то, у нас будет достаточное количество лет идти, то я думаю, что мы это сделаем при правильной парадигме, при правильных критериях принятия решения. Казань, на самом деле, лидер в этом смысле, в России, это тоже всех несколько коробит, когда ты об этом на федеральном уровне заявляешь коллегам, но в Казани есть огромное количество неравнодушных людей, я говорю и про своих бывших коллег из полкома, я говорю и про республиканских коллег, ну, то есть, это прямо типа везде. То есть, есть интерес к тому, чтобы сохранять... Есть абсолютная заинтересованность в сохранении вот этой самой какой-то среды даже внутри городов. Когда мы вместо застройки делаем ОПТ, когда мы берем и еще больше увеличиваем ОПТ, когда мы берем и тоже под Новый год рейс республики задает по всей Волге ОПТ, когда у нас активисты обращаются к мэру, и тот выделяет им участок под питомник, и они сейчас его содержат, выращивают краснокнижники, потом с КВБ выезжают это все, сажают, высаживают. Только что было сообщение, почему так приятно толкать тему экологии в Казани, потому что это еще и приносит результат. Когда, ну, например, мост Миллениум сейчас ремонтируется. Вчера выяснилось, активисты из русско-немецкой Швейцарии проходили мимо, заметили, что под опорами Миллениума, там, где идет стройка, ласточки на гнездо. Под каждой опорой, под каждой секцией конструкции ласточки на гнездо. Строители, конечно, это все не видят, ну, либо им пофиг. Они пишут в наш общий чат, бах-бах, птичек жалко. Я скидываю это в рабочий чат с просьбой коллеги, давайте что-нибудь подумаем. Параллельно у активистов беру вопрос, что сделать, как спасти птиц конкретно. Они говорят, неделю ничего не делать, через неделю они окрылятся, полетят и улетят. Пишу коллегам, давайте, пожалуйста, неделю подождем. Те звонят дорожникам, те говорят, хорошо. Оказывается, так просто можно. Сейчас выйдет информация о том, что, да, строители подождут, неделю не будут трогать гнезда ласточек, потому что мы все за экологию. Ну, чем больше в городе ласточек, тем меньше в городе комаров. Начнем с этого. Во-вторых, это очень красиво вечером. Это еще и приятный звук. Поэтому у Казани очень много предпосылок для того, чтобы говорить о том, что мы не на словах, а на деле. Какие-то такие очень экологичные, зеленые. Просто работы много, а денег недостаточно. Пока готовились к выпуску, оказалось, что ты поменяла должность и начала новое место работы. Это как-то влияет на то, чем ты занимаешься всерьез сейчас? Я просто теперь делаю то же самое, но в масштабах республики. Работаю над большими уже республиканскими проектами. Насколько я помню из курса географии, у нас две крупные агломерации, да, городские, это Казанская и Нижнекамская. Челны, Нижнекамск, Меделеевск, Елабуга и чуть-чуть Альметьевск, он все-таки в ста с лишним километрах. А, третья агломерация, да-да-да. Если Альметьевская агломерация, по моему мнению, да, есть, надо просто ее формировать. И, соответственно, этими тремя агломерациями ты сейчас занимаешься? Или агломерация включает в себя весь Татарстан? Нет-нет, то есть три агломерации, но не я, работает огромный институт, у нас есть руководитель Григорьев Олег Дмитриевич, который такой опытный, надежный специалист в этом смысле. Сейчас идет большая-большая работа над... Есть разные проекты, разные задачи, не только агломерационные. И есть ли вопрос об экологии, если говорить про весь республиканский уровень? То есть вот те практики, которые внутри компактного города требуют как раз повышения количества, скажем так, зеленых зон, назовем это по-простому, да, там, улучшения рекреационного потенциала, наверное, как-то можно так назвать по-сложному, на уровне республики. Такая задача и такая проблематика вообще есть? Или у нас между городами и так все зелено? У нас, с одной стороны, и так все зелено, у нас есть мин-лес, у нас есть пахотные поля, но проблемы в городах всегда есть, даже в отделенно взятых поселках есть эта проблема. Поэтому есть и проблема, и есть задачи по её решению. И не то чтобы мы вчера и начали заниматься этим, заняты не одно поколение, я думаю, это очень сложный вопрос, ну вот очень сложный. Вопрос экологии, вопрос увязки её с инфраструктурой, с развитием городов. Это правда. Но тут у меня больше философские размышления. Меня не очень, если честно, в плане межгородских территорий беспокоят природные территории. Потому что если их не трогать, с ними всё в порядке. Они без нас справятся. Это мы без них ни одного дня не сможем прожить. Буквально. Ну вот в самом буквальном смысле это они нам нужны, а не мы им. Поэтому когда мне приходится убеждать кого-то о том, что природа в городе нужна, без неё вот никак, мне кажется, это немножечко сюрум. А почему ты считаешь, что это правильная точка зрения? Потому что есть же такая точка зрения, что город – это каменные джунгли. Хотите природу, пожалуйста, загород. А в городе, наоборот, надо делать максимально компактно, все эти парты с пирами превращать. А откуда этот тезис? Город – джунгли. Это кто? Нью-Йорк? Я, честно говоря, не знаю. Просто есть такое расхожее выражение. Самый каменный мешок – это Нью-Йорк. Условный. И всё, что похоже на него. Соглашусь, да. То есть там, кроме Манхэттена, собственно, одно-два дерева в сквере уже считается, что это практически огромный сквер. Но два тезиса. Вокруг Нью-Йорка огромное количество природных парков с очень ухоженной инфраструктурой, которая очень деликатно интегрирована в эту природу, очень гуманно. Прямо эко-эко. Даже дорога к этим заповедникам, к этим природным паркам – отдельное градостроительное экологическое искусство. Все думают, что Нью-Йорк – это бетонный мешок, и в центре зеленый кусочек счастья. Но если открыть гугл-карту и посмотреть границу Нью-Йорка, или уж поговорить с местными жителями, то выясняется, что это немножечко не так. Это всего лишь Манхэттен условный, самый-самый центр. Второй тезис. Когда мэр Нью-Йорка, Блумберг, кажется, был такой, этой проблемой озаботился в свое время. Озаботился он ей не потому, что он вдруг понял, что нет деревьев, и вот какая-то такая проблема. А у Нью-Йорка была проблема с водой, с питьевой водой. Ее буквально не было, она была не того качества, она была загрязненная. И необходимо было менять трубы, прокладывать новые очистные сооружения, строить кучу коммуникаций. И вообще-вообще, с точки зрения избирателя, это слишком неподъемная мысль, слишком неосязаемая трата налогов. Ну, во-первых, дорого, а во-вторых, непонятно куда. Под землю. Да. Хочешь чистую воду, покупай листафильтр. Там, по-моему, напора не было у них. И, в общем, он понял, что он не сможет объяснить избирателям или каким-то своим конкурентам о том, что ему нужны какие-то немыслимые деньги, а там речь шла про бешеные какие-то деньги по меркам Нью-Йорка, обосновать, что ему нужна закопать все это под землю. А тогда ему кто-то очень мудрый посоветовал одновременно с тем, чтобы закапывать деньги под землю, объявить программу «Миллион деревьев». Миллион деревьев для Нью-Йорка. Не только Манхэттена. Не только, но в основном Манхэттена. И вот он объявляет огромную новую строительную программу «Миллион деревьев для Нью-Йорка». И они начинают сажать эти деревья где-то для пиара, где-то там, где они действительно были нужны, но в основном там сажать негде. Поэтому у них параллельно они переключаются на озеленение крыш, потому что крыш много, и они все были в вентиляционных шахтах, кондиционерах и прочее.

А сейчас зелёная крыша Нью-Йорка – это зелёная крыша Нью-Йорка, которая обитаемая не только людьми, но и различными птицами и прочими насекомыми. А что ты думаешь у нас по возможности применения зелёных крыш? Легко. Главное, чтобы архитекторы и строители закладывали изначальный пирог под эти крыши, потому что не каждую крышу можно просто прийти и потнуть туда дерево. Нагрузка должна быть, техническая высота должна быть предусмотрена заранее и так далее. Так вот, быстренько закончим про Нью-Йорк. Озеленяем крыши, озеленяем всё вокруг, всё, что видим, всё, куда можно воткнуть зелёный кус дерева, всё это делаем. Делать это рукам рабочих мало, поэтому он идёт в центр по безработице, ещё куда-то, в какие-то защитные организации, вплоть до каких-то заключённых, которым позволено выходить, какие-то общественные работы. Он их всех забирает и пускает на вот эти работы. Когда он отчитывался о своей работе, он не отчитывался о том, сколько деревьев он посадил. Он отчитывался о том, сколько рабочих мест он дал, сколько казна получил налогов от этих новых нанятых сотрудников и рабочих. И о падении аллергенных и астмы и всего вот этого связанных с дыхательными путями. Всё. То есть пошли такие мультипликативные эффекты? Это прямые эффекты от любого озеленения, от любого качественного пространства города. То есть вот эта концепция «город каменной джунгли» ошибочная? Она какая-то красивая иллюзия, которую кто-то подхватил, и теперь мы в неё зачем-то верим. На самом деле всё не так. Далеко не так. Вторая легенда. Река Ганг. Вот она грязная, грязная, грязная, и в неё всё сливают, сливают. Недавно читала статью, в которой гидрологи взяли пробы и выяснилось, что в реке Ганг какой-то немыслимый процент серебра, а Ганг питается родниками. Вот из этих родников течёт серебряная вода. Поэтому, когда в неё сливают всё, что туда сливают, это всё тут же обеззараживается. Наши реки – это совершенно другая. Они у нас не на серебряных источниках. И поэтому… И не только на родниках. И не только на родниках. И поэтому сливать так же, как индусы сливают в Ганг, нам нельзя. И вот эту парадигму и про каменные джунгли, и про то, что река всё стерпит, это всё неправда. Всё нужно перепроверять, и скорее всего, всё есть легенда. Ты ещё говорила, что делала какие-то свои проекты у себя в жилом комплексе, в посёлке, в котором ты живёшь. Можешь ли ты рассказать про эти проекты? Я не делала там проектов никаких специально, принципиально. Никто из моих коллег не знает, где я живу. Я там просто обычный местный житель. У нас там очень классное сообщество с таким очень заряженным председателем. И вот нам всё, вечно что-то нужно. Детскую площадку сами, волейбольную площадку. Были бездомные собаки. Мы тоже сначала просто встретились и договорились, что мы их не трогаем. Хотя тоже были крикуны, что всех нужно срочно отловить, увезти. Но как только ты начинаешь опять-таки тот самый диалог со своими соседями, то вдруг выясняется, что тех, кто за то, чтобы бездомных собак не трогать, а наоборот, кормить, в сто раз больше. Так мы решили вопрос с бездомными собаками у себя в посёлке. Более того, теперь все наши бездомные собаки рассредоточились по каким-то жилым домам. То есть кто-то их всё равно взял. Нам пришлось взять щенка, но он сам, что называется, пришёл, начал с нами жить. А вот других собак просто разобрали сами же. То есть, получается, там их стерилизовали, да? Ну, уже сами хозяева, конечно. Выучили и как бы разобрали по домам. И в итоге получилось, что породячих собак нет. И новые не появляются. И новые не появляются, потому что эти собаки всех охраняют и никого не пускают. Замечательный кейс. Просто эти кейсы, на мой взгляд, они очень важны, потому что одно дело образовываться в плане понимания к требованиям мэра о том, какой должен быть город, сделайте нам больше парков, не забудьте, пожалуйста, про связи. Вот тут ещё какой-то момент с озеленением, не рубите дерево. Но где я, где мэр? Где я и мои сегодняшние потребности, и где городские парки? Это такие длительные процессы, которые в голове обычного жителя не складываются. У человека есть обычного потребителя, в его обычной непрофессиональной жизни есть сегодня, завтра и всё остальное. Соответственно, вот всё, что не сегодня и не завтра, оно как бы когда-нибудь. Но при этом каждый человек живёт в каком-то своём конкретном доме, посёлке, работает в каком-то конкретном бизнес-центре и проводит и там, и там много времени ещё по пути. И что он, конкретный человек, может сделать небольшого в своём доме по пути? Там, где он работает, для того, чтобы город стал более экологичным. На что обратить внимание? Очень широкий вопрос. В зависимости от того, что его волнует. Я считаю, что тактическим урбанизмом заняты все наши бабушки, когда сажают цветы около своих подъездов. То есть первое, можно озаботиться территорией прямо у своего подъезда. Прямо начни со своего подъезда. Вот выходишь за свою дверь-порога, начни с подъезда, потом переходи на всё, что около подъезда, потом переходи на двор, а потом уже переходи на путь до остановки либо до какого-то того места, которое тебе важно. А как переходить? То есть я понимаю, рядом со своим домом это территория дома, там в чат закидываешь, никто ли не против, если не против, выходишь, сажаешь там куст, дерево или что-то такое. Или, не знаю, там затоптали какой-то газон, соответственно, пришел, перекопал, засеял газон, может быть, в ютубе посмотрел пару роликов, как это делается, всё нормально. Ну или потребовал у председателя, и вы там как-то вместе обсудили, сделали там у каждого своя ситуация. А если ты вышел за пределы своей дворовой территории, то что? То есть как к этому относиться? Это чё? Тут есть глава района и администрация района, как минимум. И ты можешь написать туда либо просто вопрос-требование, либо какое-то предложение. У нас главы молодые, заряженные, они, как правило, быстро рефлексируют и быстро реагируют. Или даже можешь прийти на прием. Или на прием, конечно. Всегда открыто онлайн приемные и президента, и мэра, и глав районов, и руководителей сполкома, то есть каждому чиновнику можно спокойно писать, напрямую. То есть заходите на сайт КЗН, и там есть ссылки, официальные почты всех руководителей города. По какому-то конкретному участку тебе есть, что предложить, что улучшить? По какому-то вопросу, по какому-то участку вы можете предлагать всё, что хотите. То есть даже я регулярно разбирала очень интересные письма и предложения от жителей, от очень конструктивных до совсем футуристичных. А вот что жители предлагают такого именно конструктивного, что действительно приятно рассмотреть, реализовать? Ну, не только приятно, да, я имею в виду приятно как с профессиональной точки зрения, что готовы к реализации, и само быстро и легко делается. Иногда они пишут, что нужно что-то озеленить, тогда я передаю эту информацию коллегам, которые могут это включить, или там главам, или еще кому-то. То есть уже просто перенаправляешь. Иногда бывают жалобы по ремонту дорог, по прокладке тротуара, или там какой-то пешеходной связи, которая нету, есть тропинка вытоптанная, каждый год ее заливает дождем или весенним половодием, пожалуйста, сделайте из нее нормальную асфальтную тропинку, чтобы нам было удобно ходить. То есть если видишь место, где протоптана тропинка… Если тебя это беспокоит… Я считаю, что не каждая тропинка должна быть заасфальтирована, начнем с этого, но если с этой тропинкой что-то не то, и она некомфортна для перемещения, но стратегически важна, то, конечно, про нее можно сообщить. И как бы потом уже потихонечку следить за тем, чтобы это сделали. Да, да. Не знаю. Открытый люк, все, что хотите. Но самое глобальное, что повлияло на мою деятельность в корне, это когда после Горкинского леса, после Дубравной, который мы сделали, к нам пришли активисты защиты Русско-Швейцарии. Но это были не только знана Русско-Швейцария, это были все территории, вот эти подтопляемые, затопляемые, все, что выше миллениума. И они пришли со словами, это все, конечно, классно, но где Соловьев слушать? Все здорово. Арт-объекты, светомузыка, кафешки, потрясающе. То есть лес стал слишком человечным, и Соловьи оттуда ушли? Нет, в чем они имели в виду? Мне, во-первых, они очень импонируют, это очень спокойные переговорщики, без истерики и криков. Они пришли вообще с другими проблемами, но в процессе разговоров выяснилось, что вот они и их друзья, и их сообщество гуляют в абсолютно диких местах. Ну, то есть это черта города, но там, где нет нашего благоустройства. И тут я с командой, мы сидели, и мы так переглянулись, наши люди, потому что мы тоже любим гулять там, где нет благоустройства. Не в плане того, что мы его делаем каким-то плохим или не тем, который нам самим нравится, нет, просто когда у тебя очень интенсивная жизнь, очень интенсивный график работы, когда ты постоянно с людьми в переговорах, ты взаимодействуешь с другими людьми, ты много даешь энергии, и нужно ее восполнять. Как правило, ее восполнять, когда в таком же количестве людей невозможно, тебе хочется уйти, уединиться. То есть нельзя пойти в бар или в ресторан и восстановиться. Абсолютно, обнять какую-нибудь сосну и постоять в тишине. Вот такие пространства критически важны. И вот я с моими коллегами, мы поэтому и переглянулись, потому что мы все иногда бываем в парках, но для того, чтобы восстановиться, мы все уходим в такие дикие полуприродные территории, чтобы просто посеять в тишине. Ну и, наверное, их же тоже нужно как-то благоустроить в том смысле, что если слишком много людей захотят приходить в дикие места, то места станут недикими. Совершенно верно. И более того, это, наверное, еще будет очень вредно для этого места. Конечно. Мы провели большой соцопрос в рамках стратегии развития реки Казанка для того, чтобы понять, те парки, которые уже сделаны, как они людям. Мы на верном пути, или мы только сами себе придумали эту важность и нужность? Для участия в конкурсах и побед на них. Да, вот ради самих себя. И выяснилось, что 60% людей имеют запрос на вот эти природные территории. Что всем нравится благоустройство, есть какие-то мелкие замечания, по каким-то отдельным паркам, отдельным решениям, которые мы тоже взяли и начали переправлять, исправлять. Есть вкусовщина, что мы выяснили, что вот важность природных элементов и связанность, и возможность дойти до этой природной территории, она нужна еще 60% опрошенных. А там было, кажется, 3 или 5 тысяч, если не больше, боюсь соврать, людей. И тут у меня этот пазл сложился, я поняла, что ни я, ни мои коллеги, ни ребята с активистами, нас не 10 человек, а чуточку побольше. И тогда мы стали полностью пересматривать наши подходы, наши методики к проектированию. Мы их интуитивно раньше делали, но я не получала подтверждения. То есть я жила в Прадигме, что это мой единственный запрос, что я одна так устаю от социума, и я одна ухожу в тишину, а выясняется, что, оказывается, нет. И опять про важность общения с сообществами. И тогда мы полностью все пересмотрели, мы стали заниматься только функциональным насыщением критически важных объектов, критически важных зон, и там, где это необходимо, значит, остается природа. То есть инфраструктура заходит только туда, где принципиально нужна, и без нее никак. Это как примерно Куркинско-Аметьевский лес, где условно треть парка – это скейт-парк, место для беговых лыж, сцена, еда, площадка, фонтан какой-то, а две трети – это лес с дорожками так, чтобы люди, проходя по этим дорожкам, не портили лес. Такой же принцип у нас на Дубраве, когда весь лес Дубравы мы не трогали, и благоустроили только треугольничек на опушке леса, который не входило, то есть который был лысый, там было 5 берез, и вообще были намерения какие-то позастроить. Ну, он нужен как некий вход на Дубраву. Это портал в Дубраву, в саму Дубраву мы не зашли вообще ничем. Условно еда, туалет, мусорка. Прокат, да, и все. И дальше по этому принципу мы благоустроили остальные территории, и для того, чтобы были территории под какую-то активность функциональную и под пассивность, скажем так. По этому же принципу мы интуитивно тогда еще спроектировали парк Горького, когда у нас есть суперактивная аллея и функционал вокруг аллеи, и мегапассивная территория Оврага. Слушай, а почему нельзя просто взять и построить с нуля и высадить красивый парк? Почему нужно обязательно оставлять то, что есть? Почему такое внимание в вопросах экологии к тому, чтобы сохранить то, что уже есть? Зачем? Мы же когда делаем дома ремонт, условно, мы сносим все стены, какие только можно, не нужно, потом ставим новые и все заново делаем. Нет такого, что ой, нет, там бабушкин диван, давайте его сохраним. Почему с экологией не так? Потому что природные территории у нас пока носят характер остаточного принципа. Это не проблема Казани, это проблема мира, когда человек, заходя на какую-то территорию, уничтожает ее полностью. Он только потом начинает что-то там делать, а потом в конце, в самом, вспоминает, что ему дерево надо посадить. Вот у нас пока такой же принцип. И как раз таки одна из моих таких мегамиссий, которые я транслирую, что давайте сохранять. То есть даже если город расширяется, или мы заходим в дерево, и там уже есть сосна или дерево, всегда можно поставить задачу архитектору так, чтобы ее сберечь. А почему это важно? То есть почему нельзя заново посадить нормально? Да можно, просто у вас уйдет на это еще плюс 20 лет. А когда у вас большое взрослое дерево, оно уже работает на 100%. Это все равно, что взрослый выученный специалист в какой-то области, не знаю, крепкий нейрохирург, сколько силы потратили, сколько лет, сколько людей в него вложило знания, сколько он сам старался, чтобы стоять здесь на операционном столе каждый день, спасать жизнь. И вот приходит кто-то и говорит, а теперь мы привезем сюда студента первого курса. Старых увольняем, студентов нанимаем. Количество тоже самое. Или школьников. И даже более красивые, может быть. Вот. Вместо тебя будет еще 10 школьников стоять, давай. Вот такой же принцип. То есть это вопрос про некую практичность и про деньги тоже? Это абсолютно разговор про экономную трату ресурсов. Вот 100%. Потому что сначала ты платишь компенсацию за спил дерева, если оно здоровое, а если ты приходишь на природную территорию, то в большой вероятности, что оно здорово. В бюджет, в казну. Раз, трата, вывоз, все остальное, ты все застраиваешь, молодец. Потом ты едешь в питомник покупать новое дерево, неважно, а в Казани есть большой стандарт по посадке растений. Мы больше не разрешаем сажать прутики. У нас есть высота и диаметр ствола, это должны быть крупномеры всегда. Тогда я тебя не прерву. Если житель Казани видит, что посажен прутик, он может написать в мэрию, почему посажен прутик. Почему именно прутик, почему именно вместе, по какой компенсации и так далее. То есть мы должны ожидать сейчас, что сажают сразу крупные деревья? Крупные деревья. Крупные – это сколько метров? Это от 3 метров. От 3 метров. Это зависимость от сорта. То есть тут невозможно приписать, потому что ива достигает размера в одном возрасте, дуб растет в 100 раз медленнее. Ну, примерно. Точно не прутик? Не прутик. Хорошо. И потом ты покупаешь этот крупномер, опять приводишь его, опять сажаешь. У тебя двойной круг трата денег. И плюс, насколько мы изучали, связанно с этим, с делением темы, если ты сажаешь дерево, оно с какой-то вероятностью погибает. 30%. Выпадение. Да. Совершенно верно. Если оно у тебя выпадает, ты на следующий год едешь, у тебя опять прилетает комиссия, ты едешь, покупаешь и опять сажаешь. И это новое дерево еще требует более дорогого обслуживания, потому что нужно… Оно молодое, зеленое, оно неустойчивое. Ему нужно больше обрезки, были квалифицированы специалисты и все такое. И далее по списку. То есть, выходит, что, например, сделать условно аккуратный обход существующего деревья, дерево это не просто там красиво, правильно, по закону и прочее, но еще и тупо дешевле. Если делать правильно. Абсолютно. Дальше ты просто должен понимать, что у дерева еще есть корни. Вот это вообще для всех секрет, что у дерева есть корни. Чуть-чуть все знают. Потом после школы у всех наступает амнезия. У него есть корни, поэтому обход должен быть в диаметре крона, это минимум, а лучше побольше, неважно, поребрик ли ты решил поставить, или здание построить, или еще что-то. То есть, лучше две высоты от ствола. Вопрос только, сколько архитектор твой или твой проектировщик, неважно, если ты, может быть, тротуар делаешь или парковку, просто нужно выдать задание твоему проектировщику. И он просто чуть больше времени поломает голову. Методики есть, интернет, слава богу, работает, он всегда сможет это все понять и открыть. И это экономия. А с точки зрения удешевления, почему нельзя из леса привезти эти деревья, посадить и наслаждаться. То есть, зачем надо обязательно ехать в питомник? Ты можешь не в питомник ехать, только твое дерево все равно будет требовать ухода, и ты все равно заплатишь меньше денег, но ты заплатишь. Если ты сам выкопал в лес липку нужных размеров по ГОСТу Казани, то ты обязательно повредишь ей корни, и потом она проживет с очень маленькой вероятностью. То есть, вот этот словно прутик с небольшим ковом земли, это скорее плохо, да? То есть, нужно больше вырезать? Нужно больше вырезать. Окей, понятно. Затронули ещё одну тему с тобой, это зелёные крыши. Получается, что для этого нужно специально проектировать дома, и в существенно существующих крышах зелёной зелени нам не видать. Нет, не так, можно. Вопрос расчётов. Бывают разные крыши зелёные, бывают эксплуатируемые и неэксплуатируемые. Эксплуатируемые, если вы собрались по ней ходить, сидеть, пить чай. Барбекю. Барбекю и так далее. Неэксплуатируемые, если вы просто один раз её засеиваете растениями и не ходите по ней, ну разве что с каким-то техническим обслуживанием раз в полгода. А если она неэксплуатируемая, это проще, это меньше нагрузки. Если вы эксплуатируете, то расчёт нагрузки на существующее перекрытие должно быть по соответствующим расчётам. Второй вопрос, насколько зелёную вы хотите её видеть. Опять-таки бывают разные варианты. Ну, наверное, дерево там не посадишь, да? Всё можно. Ага. Всё можно. Бывает, когда вы можете просто посадить мох или какие-то невысокие стелющиеся кустарники. Ну, типа можжевельник. Можжевельник, какие-то другие, вот такие вот плоскостные. Это одна нагрузка. Если вы собрались кусты и деревья, то это другая нагрузка. Плюс нужно посчитать, будет ветер. А это всё... Чтобы не снесло. Чтобы не снесло, конечно. Это всё считабельно, это всё достаточно понятные расчёты. Конструкторы умеют считать в стране, слава богу, это развивается. Поэтому всё возможно. Даже на существующем буквально вот с государственными студентами из КФУ, вот тут две недели назад защитили диплом. Студентка делала озеленение хрущевок в городе Казани. То есть старую хрущевку? Старую хрущевку, как озеленить. Крышу. Крышу. Мы посчитали, осмотрели состав растений, высота, нагрузки. Какую проблему это решит. Кроме понятных испарений от инсоляции, это ещё может решать и ту же самую ветрозащиту, потому что вы создаёте очень высокий уровень ловли ветра. Потому что вместо гладкой крыши появляется... Да, у вас появляется некоторый такой рельеф, который всё это славливает. Разработок много, они разные. Вопрос желания. В любом случае, на любую крышу всегда можно посеять вот эти низкорослые растения. Это у вас займёт полметра, 30 сантиметров, в зависимости от субстрата. Но это, получается, нельзя сделать просто так, да? Надо обратиться к проектировщику. Да, лучше обратиться к проектировщику и, конечно же, лучше обратиться к специалистам, которые умеют эти крыши делать, потому что очень многие думают, что ты просто приносишь туда чернозём и кладёшь на крышу, а потом сверху втыкаешь растение. Наверное, нет. Потому что это же водой смоет. Тем более чернозём. Не чернозём, во-первых. То есть, там специальные контейнеры с такой структурой лёгкой. Ну, по сути, такие контейнеры очень похожи на те, которые перевозят фрукты. В них засыпается разный субстрат. Многослойный какой-то, да? Многослойный. Это перемолотые галька, песок и другие очень лёгкие для облегчения той самой нагрузки, различные сыпучие материалы, в которых те или иные растения, в зависимости от вашего выбора, бюджета и нагрузки, вы решили посадить. Ну, в принципе, мох умудряется расти прямо на скалах. Почему бы ему не вырасти на специально подготовленном контейнере? Запросто. При этом, что его можно ещё и поливать, не поливать условно. То есть, он должен забирать на себя воду лишнюю. Да. Чтобы эти стоки... Он должен охлаждать крышу, если на верхнем этом жарко. Ну, и ещё там будут у вас всякие жить жучки, паучки и, возможно, птички. Пыль меньше или больше? Пыль меньше. Пыли меньше. Всё, что зелёное, всё, что озеленённое, то пыли меньше всегда. Кстати, у нашего города с этим проблема. Мы пыльные. У нас много открытого грунта. От того, что многие заезжают на газон своими машинами и растаскивают не просто грязь по весне, а вот эту самую пыль мелкодисперсную, всё это в воздухе. Она ещё перемалывается шинами. Это всё перемалывается. Это же вообще невозможно ничем удержать. Да-да. Если открываешь окно даже на седьмом этаже, через день уже покрывается серым слоем пыли. А так это получается у себя в редких слоях. Поэтому, чем больше мы заезжаем на зелёные зоны припарковать автомобиль, тем больше пыли у нас с вами в воздухе. А пыль – это астма, пыль – это бронхиальные заболевания. И далее по списку до самых тяжёлых. То есть, один из моментов, чем стоит заняться в своём дворе – это заняться… Закрыть все поверхности зелёными друзьями. А есть довольно популярное решение на этот счёт – сразу пытаются сделать зелёную парковку. Какой у тебя с этим опыт? Не работает зелёная парковка. Потому что, по-моему, тоже не работает. Не работает. Просто у меня было сразу же решение – давайте сделаем зелёную парковку. Или геотекстилем, или специальной брусчаткой. Бетонами, да. Не работает. Мы эту тему закрыли ещё в 2013 году, когда в парке Горького, там, где у трудовых резервов есть небольшая парковка около газона, мы пытались… Ну, это парк, нам же нужно, чтобы он весь был у нас природный, поэтому давайте сделаем зелёную парковку. И мэр, в принципе, поддержал, но сказал – давайте эксперимент проведём. Потому что, ну, это совершенно новая история, что от неё ждать непонятно. Вообще, она выдержит, не выдержит, как за ней обухаживать. Нам, конечно же, люди, которые продавали зелёную парковку, рассказывали, что за ней ухаживать не надо, вы просто один раз посеете, и всё будет хорошо. Но она у нас не выдержала нагрузки, потому что предполагается, что там у нас заезжают автобусы, и мы сделали секции, и загнали автобус. Следственный эксперимент у нас был. Всё прогнулось, всё сломалось, ничего не сработало, и мы от этого отказались. Но потом я стала выяснять у других коллег, как эксплуатируется зелёная парковка. Она не эксплуатируется без ухода, без эксплуатации. Она не эксплуатируется без постоянного полива, досаживания растений в виде газона в те секции, которые уже укатались шинами. С постоянным урыхлением, потому что у тебя же она утрамбовывается, у тебя трава просто так вот заново не прорастёт сама собой. То есть, это получается довольно дорогая в обслуживании установка? Это, во-первых, дорогая при покупке, дорогая при установке, дорогая в обслуживании. А самое главное, она, босс не с деньгами, будет требоваться специальный обученный человек для этого. С высокой квалификацией? Ну, с относительно высокой квалификацией, с зарплатной и постоянным присмотром за этим. У нас была зелёная парковка долгое время на Пушкино вдоль Уникса. Я была там буквально позавчера, больше её там нет. То есть, секции лежат, но там утрамбованная грязь. Но за ней прямо долго-долго, много лет за ней кто-то ухаживал, но, видимо, перестали ухаживать. Как только перестают ухаживать, сразу же она превращается просто в утрамбованную грязь. То есть, получается, проблема с парковкой на газонах во дворах решается или тем, чтобы места, где паркуются, превратить в парковку. В твёрдое покрытие. Хотя бы щебёнка, наверное, да? Или физическим ограничением парковки на переднем месте. Заездов, совершенно верно. А штрафы за это, они не работают? Работают. Но где вы возьмёте столько глаз, чтобы всех штрафовать? Ну, то есть, либо мы друг за другом, что называется, шпионем, фотографируем и скидываем, куда нужно, либо мы присываем всех к совести и не делать так. А куда тогда поставят с машины вот те, кто там раньше парковался? Ну, вот куда-нибудь. То есть, придётся как-то решить этот вопрос, да, сами? Эта проблема огромная. У меня был кейс в моём дворе с моими берёзами, которые я сажала и всё детство поливала. Со второго этажа и шланга. Проектировщики нарисовали, что всё это под нож, а у нас большой двор, и это единственные семь берёз во всём этом дворе. И зачем-то они нарисовали вместо 13 машин, мест, которые машины по факту присутствуют, наших соседей, ещё 37. Ничего себе, я думал, ещё три. Я тоже удивилась. Непонятно. Я так и не получила ответа, но слава богу, после того, как мы немножечко пошумели, всё перерисовали, берёзы оставили, и оказалось, что 50 машин на мест не нужно, достаточно 13. Моя 14 иногда, которая приезжает к родителям. И все живы, всё здоровы, кармашки нарисованы, и все как-то находят себе место. Опять-таки, по договорённости, по каким-то таким вещам. То есть, нету трэбл. Конечно, есть другие дворы, и в Казани есть такие разные чемпионские дворы, где всё очень плохо. Это опять-таки вопрос ошибки проектирования при расчётах. Когда 10-подъездный, 9-этажный дом с 13 машин местами. Ну изначально спроектирован так, что, скорее всего, никто не влезет, да. Если про это опять затронули, то получается, есть некий конфликт между автомобилями и экологией. То есть, если опять же смотреть даже с спутников и снимок, то треть города – это дороги, треть города – это зелени парки должно быть, или четверть, это 40% в смысле, ну и все остальное там. Это все остальное. Есть ли какой-то вариант мирного сосуществования? Даже с парками какая история моя личная? То есть, когда я жил в Казани, для того, чтобы съездить в какой-то парк, ну, собственно, всегда приходилось всю семью посадить на машину и приехать в парк Горького, Горький Скаметевский лес, найти место для парковки, только как бы после этого, пройдя через парковочное пространство, ты оказывался в парке. Есть ли какое-то решение вот этой, скажем так, проблемы? Или это не проблема? Мое личное мнение, что это проблема проектирования. Во-первых, самих дорог, вот этих парковок, придомовых территорий и, в конце концов, отсутствие вот этих наших зеленых связей. Когда у вас во дворе нет места для парковки, мне кажется, об этом нужно думать при покупке квартиры. Потому что, когда сначала ты покупаешь квартиру в уютном маленьком дворике, а потом ты начинаешь требовать от этого дворика и машины места, и детский сад, и все остальное, наверное, как-то странно. Все можно укомплектовать, все можно сделать удобным, комфортным и связанным, но нужно правильно проектировать на всех уровнях, от градостроительных до тактических. Даже программа «Наш двор» показывает, то есть то, что сейчас идет, большое благоустройство всех дворов республики. Основной конфликт – это машины. Когда люди хотят, чтобы у них под окнами стояла машина. Его и только его, а где все остальные – да не важно. В общем, хочется, чтобы двор был зеленый, твоя машина влезла, а все остальные как раз не влезли, потому что иначе двор не будет зеленый. Совершенно верно. Вот эта эгоцентричность, она, конечно, преобладает. Я не знаю, это поколение у нас такое, или воспитание, я не знаю, что это, просто это факт, есть такое мышление. Причем дальше-то, скорее всего, будет становиться еще хуже с этой точки зрения, потому что в Европе, как экономически более развитой регионе, в среднем в полтора-два раза больше машин на душу населения, чем у нас. Нам еще есть куда расти по автомобилизации. Мы об этом тоже много размышляем, на самом деле массовое жилье в европейских странах, оно проектируется всегда сразу же с логистическим транспортным хабом. То есть если вы строите большой жилой массив, высокоэтажный, высокоплотный, то вы к нему не просто не говорите, что здесь соц. ипотека, и поэтому, скорее всего, машин будет не две машины на квартиру, а одна машина на этаж, условно. Нет, конечно, сейчас машина берется в кредит и стоит намного дешевле. Вот в Европе это проектируется жилой хаб и транспортный хаб с общественным транспортом, и проектируется логика общественного транспорта. Ну, каким-то высоковыпускной способностью, какие-то шаттлы, какие-то общественные маршруты и так далее. И тогда вы сразу понижаете нужду в автомобиле. Если вы проектируете пространство чуть более высокого класса, то там у вас уже начинается расчет машин и мест. И то не всегда, не везде, и нет две машины на квартиру, и так далее. У вас квартира 20 метров квадратных, но у вас две машины. Вот это как бы наша реальность сегодняшняя. Это не хорошо, не плохо, это факт. И мы с этим должны что-то делать в градостроительном уровне. То есть это не проблема людей, хотя их тоже, это проблема общая, и тут надо просто понимать эти… Тоже надо, видимо, договориться. Это нужно договариваться. Любой многоэтажный, многоквартирный дом с огромным количеством автомобилей всегда можно, что называется, упихнуть как-то. И при правильном зонировании всегда можно и машинам найти место, и детям найти место. У нас сегодня реальность. У тебя детская площадка, а вокруг нее двухрядный периметр автомобилей. Играйте, детки. Меня от этого очень серьезно просто трясет, как и архитектора и обычного жителя. Мы пытаемся сейчас сделать такую историю, что когда… Это получается опять-таки в старом фонде до нулевых, который был застроен, когда у тебя микрорайон этим застройки. Когда у тебя в одном дворе детская площадка, в другом спортивная, в третьем парковочная, в четвертом еще что-то. Когда дом как бы не отдельно проектируется для себя. Не отдельно, это замкнутый периметр. А вот этот микрорайон, это типа хрущевки, наши все горки, вот эта вся история. Там удается перераспределить. Там много так называемой муниципальной свободной земли. Много земли самих квартирных домов. И все они связаны просто потому, что их невозможно оградить каким-то замкнутым периметром, потому что тогда вы неизбежно перекрываете потоки соседям своим. То есть, когда несколько домов проектируют вместе, получается лучше, чем когда каждый пытается делать свое. И тогда у тебя есть вот этот элемент. Один хаб детский игровой, один хаб спортивный, парковочный, еще какой-то. И там уже идет вот это перераспределение. А дворы, при этом непосредственно пространство перед подъездом, является зоной тишины. У нас немножечко сейчас вывернутая логика. Мы думаем, что дети должны играть прямо, как вот у одних автомобиль должны быть перед окном, у других дети должны быть перед окном. А на самом деле дворы должны быть тихими, во дворах должно быть тихо. И это с анпином регулируется. Ну потому что есть нормы по шумовому воздействию тоже, в том числе днем. Конечно. Соответственно, взрослые детки должны чуть подальше играть, соответственно, логично, что эта площадка будет на несколько домов. Спортплощадка такая же история, с парковками такая же история. Опять-таки, при грамотном проектировании всех этих пространств можно найти комфорт для каждого жителя всех этих домов. Просто больше аналитики, больше переговоров, больше вариантов для проектирования. То есть, прежде чем что-то делать в своем дворе, если попытаться резюмировать, да, или даже в более широком уровне, нужно сначала изучить, как двор живет, кто живет, сколько машин, сколько детей, что им надо. Потом создать некую общественную дискуссию, чтобы в доме как-то попытались примерно прикинуть, может быть, есть какие-то требования, которые мы просто не учитываем, люди, которые молчат, или которых мы не посчитали, и после этого попытаться принять совместное решение. Ключевая роль, я так понимаю, в этом у активистов, которые заняты каким-то интересным им конкретным вопросом, и у некого председателя дома, или может быть, нескольких домов, который должен, собственно, эту дискуссию организовать, помочь принять какое-то общее решение. Это в идеальной ситуации, классно, если так будет. Обычно бывает не так, бывает один-два человека, которому нужно что-то, или им не все равно на всех, они это мероприятие организовывают. Бывают у нас неравнодушные управляющие компании, бывают такие же председатели. Так бывает не всегда. Поэтому лучше, если каждый из нас будет нести свою ответственность в выстраивании различных идеологий и в реализации этих планов. Потому что предлагаешь – делай. Вот есть такой закон. Хочешь – делай. Хочешь, чтобы твои интересы учитывались, учитывай интересы других тоже. Абсолютно, абсолютно. Мы широко обо всем, мне кажется, поговорили. Единственное, хотела бы для того, чтобы выращивать в каждом из нас эту осознанность, вот эту любовь к природе. Нужно любить не себя в природе, а природу в себе. Мы проводим мероприятия ежегодно. Первое, я бы хотела, чтобы больше людей, больше жителей на них приходило, на наши соучаствующие проектиры, на наши какие-то другие встречи, лекции, мероприятия. А где про них узнавать? В пабликах. Мы сейчас много это все анонсируем и на порталах мэрии, и на порталах Института развития городов Татарстана, Дирекция парков, скверов. Что-то анонсируют непосредственно в своих соцсетях главы районов. Ссылки на все это мы приложим внизу ролика. Обязательно. Буквально завтра мы открываем уже второй по счету наш фестиваль «Горожанин ученый», который призван усилить вот это самое эко-просвещение, усилить осознанность жителей в понимании, что же их окружает. Что такое экология? Экология – это как радиация. Она то ли есть, то ли её нет.